– Войдите, – буркнул он, увидел раскрасневшуюся, сияющую, взволнованную мисс Ходж и понял, что сил на разговоры с ней у него решительно нет.

– …Сколько злобы в ребенке! А что, если все правда? – донесся до него голос мисс Ходж. Потом она вдруг отбросила тревожный тон и заговорила почти весело: – Но я, кажется, знаю, как разоблачить писавшего! Это кто-то из второго «игрек»! Может быть, мы подумаем над этим вместе, мистер Уэнтворт? – Она призывно склонила головку к плечу.

Мистер Уэнтворт никак не мог понять, о чем это она. Он снова поскреб в затылке и уставился на посетительницу. Судя по всему, речь идет о какой-то интриге, а интриги следует давить в зародыше.

– Анонимные записки часто пишут просто для того, чтобы почувствовать собственную значимость, – отважился он на эксперимент. – Не стоит принимать их всерьез.

– Но у меня прекрасный план! – запротестовала мисс Ходж. – Только послушайте…

«Похоже, недодавил…» – огорчился мистер Уэнтворт.

– Нет-нет, – поморщился он. – Ладно, что там было, в этой записке? Слово в слово.

Мисс Ходж немедленно приняла вид потрясенный и шокированный.

– Это ужасно! – Она перешла на театральный шепот. – Там сказано, что во втором «игрек» есть колдун!

Мистер Уэнтворт в очередной раз убедился в силе собственной интуиции.

– Ну, что я говорил? – сказал он с облегчением. – На подобные выходки, мисс Ходж, не стоит обращать никакого внимания.

– Но ведь у кого-то во втором «игрек» обнаружились нездоровые наклонности! – прошептала мисс Ходж.

Мистер Уэнтворт мысленно перебрал в голове тех, кто учится во втором «игрек», в том числе собственного сына Брайана.

– Да там у всех нездоровые наклонности, – вяло буркнул он. – Или они повзрослеют, или к шестому классу все поголовно оседлают метлы.

Мисс Ходж отшатнулась. Подобная грубость изрядно ее покоробила. Однако она нашла в себе силы рассмеяться. Само собой, она прекрасно понимает, что это шутка.

– Забудьте, – устало отмахнулся мистер Уэнтворт. – Забудьте, мисс Ходж. – Ну вот, наконец-то можно спокойно заняться расписанием…

Мисс Ходж вернулась к аккуратненьким стопочкам книг, но дух ее не был сломлен – во всяком случае, не настолько, насколько полагал мистер Уэнтворт. Главное – мистер Уэнтворт пошутил с ней! В первый раз за все время знакомства. Это достижение! Ни Тереза Муллетт, ни Эстель Грин не подозревали, что мисс Ходж хочет выйти замуж за мистера Уэнтворта. Мистер Уэнтворт был вдовец. А когда мисс Кэдвалладер удалится на покой, мистер Уэнтворт наверняка станет директором Ларвуд-Хаус. Это вполне устраивало мисс Ходж, поскольку ей надо было содержать своего старенького папу. Ради папы она была готова смириться и с лысиной, и с вечно озабоченным видом, и с неловкими манерами… Смущало мисс Ходж лишь то, что, смирившись с мистером Уэнтвортом, придется мириться и с Брайаном. При мысли о Брайане Уэнтворте гладкий лобик мисс Ходж прорезала морщинка. Несомненно, этот мальчик заслуживает того, как к нему относится весь второй «игрек». Ну ничего. В конце концов, переведем его в другую школу!

Между тем на уроке музыки мистер Брубек вызвал Брайана и велел ему петь соло. Второй «игрек» с трудом продирался сквозь гимн «Словно птицы лесные порою ночной». Завывали дети так, словно это был похоронный марш.

– Лучше уж ночью в лесу, чем тут! – шепнула Эстель Грин своей подружке Карен Григг.

Потом все запели «Что за чудо – кукабарра!». Даже из этой развеселой песенки второй «игрек» умудрился сделать панихиду…

– Что такое «кукабарра»? – шепотом спросила Карен.

– Тоже птица, – ответила Эстель. – Австралийская.

– Это никуда не годится! – разбушевался мистер Брубек. – Ну что вы как простуженные петухи? Один Брайан поет хоть сколько-нибудь пристойно!

– Одни птицы на уме! – хихикнула Эстель. А Саймон Силверсон, который искренне и твердо верил, что на всем белом свете лишь он сам достоин похвалы, смерил Брайана презрительным взглядом.

Мистер Брубек был столь увлечен своим делом, что вздорные идеи второго «игрек» совершенно его не волновали.

– «Поведай мне, кукушечка…», – возвестил он. – Брайан, спой эту песню перед классом.

Эстель снова хихикнула. Опять птицы! Тереза тоже хихикнула, потому что ей всегда было ужасно смешно, когда кого-то вызывали к доске. Брайан поднялся и раскрыл песенник. Вообще-то, смутить его было нелегко, но тут, вместо того чтобы петь, он прочел первые строчки – так, словно глазам своим не верил.

– «Кукушка – пташка вещая, кукует поутру. Поведай мне, кукушечка, когда же я умру…» – Сэр, а почему мы все про птиц да про птиц? – невинно спросил он.

Чарлз подумал, что Брайан поступил очень умно – учитывая взгляд, которым его наградил Саймон Силверсон.

Но Брайану это не помогло. Никто в классе его не любил. Девочки почти в один голос возмущенно фыркнули: «Брайан!» Саймон тоже процедил его имя, но насмешливо.

– Тихо! – рявкнул мистер Брубек. – Брайан, иди сюда и пой! – Он ожесточенно ударил по клавишам рояля.

Брайан застыл с песенником в руках, явно не зная, что делать. Если он не будет петь – не миновать ему нагоняя от мистера Брубека. А если будет – его точно отметелят одноклассники… Пока Брайан медлил, колдун, затаившийся в рядах второго «игрек», взял дело в свои руки: высокое окно с треском распахнулось и в актовый зал хлынул целый поток птиц! По большей части птицы были самые обыкновенные – воробьи, скворцы, голуби, дрозды. Они кругами летали по залу, роняли перья и гадили на мебель. Однако среди них мелькали две странные взъерошенные твари с огромными клювами – они все время жутко хохотали на разные голоса, и нечто красно-желтое, орущее «Ку-ку!!!», – несомненно, попугай.

К счастью, мистер Брубек решил, что окно распахнул ветер. Остаток урока все выгоняли птиц наружу. К тому времени хохочущие птицы с большими клювами уже исчезли: должно быть, колдун посчитал, что это слишком. Но все во втором «игрек» их точно видели!

– Если это снова произойдет, – важно заявил Саймон, – нам следует собраться вместе и…

Услышав это, Нирупам Сингх обернулся, отмахиваясь от хлопающих крыльев и падающих перьев, и спросил:

– А откуда ты знаешь, что все это не объясняется исключительно естественными причинами?

Саймон этого не знал – и счел за лучшее замолкнуть.

К концу урока выгнать удалось всех птиц, кроме попугая. Попугай уселся на карниз высоко под потолком, где его было не достать, и орал оттуда свое «Ку-ку!». Мистер Брубек выставил второй «игрек» в коридор и позвал сторожа, чтобы добраться до зловредной птицы. Чарлз вместе со всеми потащился прочь, от души надеясь, что шахматам, которые он предсказал в дневнике, конец. Он ошибался. Это было только начало.

Когда сторож, ворча, пришел со своей болонкой, чтобы выгнать попугая, птицы уже и след простыл…

Глава вторая

На следующий день мисс Ходж решительно взялась за разоблачение автора записки.

За всю школьную жизнь Нэн Пилигрим и Чарлза Моргана более кошмарного дня еще не выпадало. Утро Чарлза началось как обычно, а Нэн опоздала к завтраку – у нее порвался шнурок. За опоздание она получила выволочку дважды – от мистера Тауэрса, а потом от дежурного! Свободное место оказалось только за столом, где сидели одни мальчишки. Нэн пробралась к столу, багровая от смущения. Все гренки уже съели – остался всего один ломтик. Когда Нэн села, Саймон схватил последний гренок.

– Не везет тебе, толстуха!

С дальнего конца стола на Нэн глядел Чарлз Морган. Он хотел посмотреть на нее с сочувствием, но получился, как всегда, холодный двуствольный прицел… Нэн притворилась, будто ничего не заметила, и принялась, не поднимая глаз, жевать мокрый бледный омлет…

На уроках Нэн обнаружила, что Тереза и ее компания увлечены новой модой. Ничего хорошего это не сулило. Заводя новую моду, Терезины подружки выпендривались больше обычного – даже сегодня, когда все затевалось, конечно, только для того, чтобы не думать про птиц и колдунов. Новой модой было вязанье из беленького пушистенького мохера. Чтобы не запачкать, вязанье надо было заворачивать в полотенце. В классе стоял ровный гул: «Накид, две лицевые, две изнаночные…»